Матис пролез в дыру в каменном заборе возле ворот, я подтолкнул Дока вперед, сам двинулся за ним. Мы оказались на обширном и пустом внутреннем дворе мастерских. Ровный потрескавшийся асфальт. Над асфальтом обычное марево разогретого на солнце воздуха, ни каких признаков аномалий. Матис шел зигзагами, по одному ему ведомым приметам. На то, что бы преодолеть расстояние в пятьдесят метров у нас ушло минут тридцать. Матис остановился возле пролома в стене каменного сооружения.
— Всё, можно перекурить, дальше будет легче, — Матис вынул пачку сигарет, ловким движением выбил сигарету из пачки и подцепил её губами. Потом он протянул пачку мне.
— Спасибо, я не курю.
— Здоровье бережешь? – Матис прикурил сигарету.
— Нет, вредно для дела. Ну, в смысле, снайперы не курят. Матис, а ты не пудришь нам мозги – двор совершенно пустой, какие аномалии?
Матис ни чего не ответил, только хитро улыбнулся – точно, пудрит, и он понял, что его раскусили. Докурив сигарету, Матис щелчком отправил окурок влево от меня. Окурок, сделав кульбит, улетел куда то вверх и сторону. Черт, аномалия «Трамплин», а я прошел и не заметил. Потом Матис подобрал с асфальта камешек и отправил его также щелчком пальцев вправо. Камушек, пролетев метра три, вдруг со звуком ружейного выстрела рухнул вертикально вниз.
— Ёшкин кот! «Комариная плешь», и так рядом!— я аж присел, включил детектор аномалий. Детектор заверещал на все голоса, все показатели зашкалили.
— Выключи, это он на меня реагирует. Потом, без меня, если будет желание, можешь пройтись. Ты сталкер опытный, ты пройдешь. Но не в такую погоду – марево маскирует аномалии. Только с «Мясорубкой» поосторожней, надо знать, когда она спит. Я вот только один раз ошибся.
— Нет уж, сам приглашал в гости, сам и будешь выводить!
Еще полчаса ушло на то, что бы пройти развалины мастерских. Наконец мы оказались перед полуразрушенным лестничным пролетом на второй этаж. Под лестницей оказался вход в подвал. Матис щелкнул выключателем, и указал рукой, мол, прошу. Мы спустились в подвал. Подвал имел в длину метров пятьдесят, стены под два метра и сводчатый потолок высотой метра полтора. Похоже, кладка подвала лет на пятьдесят старше новодела наверху. Это было, действительно, жилище художника. Неяркий свет освещал разнокалиберные картины, висящие на стенах. Картины были не только на стенах, они стояли возле стен и просто лежали стопками на полу.
— Проходите в дальний конец подвала, там у меня жилая зона.
Деревянный самодельный топчан, несколько матрасов. Стол и только одна табуретка. Зато возле левой стены стоял довольно большой плазменный телевизор и шикарный музыкальный центр. Возле противоположной стены на ящиках стояла электроплитка. На торцовой стене — коллекция оружия и артефактов. Подошел Матис, он принес два ящика.
— Простите, я не ждал гостей, — Матис расставил ящики возле стола в качестве табуреток, — Присаживайтесь, я сейчас сделаю кофе.
— Матис, откуда у тебя электричество?
— Тут в соседнем цехе угнездилась интересная аномалия — «Кофемолка». Электромагнитный вихрь полтора метра в высоту и примерно такого же диаметра. Я развлекался, забрасывая пустые консервные банки в «Кофемолку». Они весело со звоном носились по кругу и истирались в порошок. Вдруг я обратил внимание, что гудение исходит не только от аномалии, гудит и сварочный аппарат, на котором я сижу. Догадался, присоединил лампочку к первичной обмотке аппарата – лампочка вспыхнула и перегорела. Ну а дальше, как в школе на уроках физики – смастырил проволочный реостат и добился того, что бы лампочки не перегорали. Протянул кабель в подвал и теперь у меня холявное электричество. Всё, кофе готов, прошу к столу.
Кофе был отличный, понятно – за артефакты в зоне можно достать всё что угодно! Матис пил кофе и непроизвольно почесывался.
— Док, вы не могли бы осмотреть Матиса – у него кожный зуд.
— Конечно, конечно, пожалуйста – Док достал из разгрузки свои очки.
Матис с надеждой посмотрел на меня.
— Пациент, разденьтесь до пояса, доктор посмотрит, — сказал я строгим голосом.
Матис быстро скинул куртку и рубаху. Доктор надел очки и ахнул. Потом долго осматривал спину и даже скреб её ногтем. Потом вынул аптечку, слил несколько ампул в стакан и ваткой стал протирать спину Матиса.
— Временно, зуд снять можно, но без детальных исследований, помочь сложно. И если бы вы ещё рассказали историю болезни ….
— В смысле? Как я стал призраком?
— Ну, если не хочешь, тогда не надо, — вставил я.
— Отчего, расскажу! Всё началось с цепочки случайностей. Я загрузился артефактами под завязку, так что лопнул замок стягивающий лямки рюкзака. Надо было вернуться и сбросить часть артефактов, но возвращаться плохая примета. Поэтому я стянул на груди лямки куском проволоки. Я стоял перед воротами мастерских. Ждал когда малая «Мясорубка» заснет. Они, большая и малая похожи, но различаются. Малая не умеет себя сдерживать – как только зарядится на полную катушку, так и срабатывает, прокрутит воздух и засыпает. А большая та спокойная, ждет, пока не попадется добыча. Вы помните ту лужу возле ворот. Я думаю, это тоже, какая-то аномалия – лужа не пересыхает летом и не замерзает зимой, а в остальном — вода как вода. Слепые собаки часто прибегают к ней пить воду. Еще одна случайность, именно в то время когда я был за воротами, пробежали собаки. Да плевать я на них хотел, я даже не стал стрелять – меня защищает мясорубка.
Матис достал сигареты и закурил. Глубоко затянувшись, он продолжил.
— Собаки учуяли мой запах и кинулись в ворота. Сработала мясорубка – я еле успел уклониться от летящего в меня фарша. Вот думаю и хорошо – собаки открыли для меня проход через большую мясорубку. Сейчас и большая мясорубка заснет, уйду на сорок минут раньше. Но тут я почувствовал запах паленого, повернул голову – горит мой рюкзак. Попытался его сбросить – где там, проволочная скрутка не позволяет. Попытался раскрутить скрутку – обломал концы проволоки. Ладно, думаю, мясорубка разряжена, а за ней лужа — собью пламя! Кинулся в ворота. Мясорубка меня подхватила. Дальше, было как в замедленном кино. Сознание мое как бы отделилось от моего тела, мгновения распались на сотню кадров. Я видел себя со стороны. Пламя «Феникса» разливалось напалмом по моему телу, стараясь сжечь всё дотла. Начали рваться гранаты, что лежали на дне рюкзака, стремясь разметать мое тело по всей округе. Мясорубка не хотела потерять свою добычу, она скручивала взрывы вместе с моим телом в спираль. Этому скручиванию сопротивлялись другие артефакты у меня в рюкзаке. Они как жвачка, прилипшая к ботинку, тянули мое искореженное тело обратно.
Матис загасил окурок в консервной банке. Достал новую сигарету и снова закурил.
— Очнулся я в луже. Голый и такой вот как сейчас. Вижу, что большая мясорубка как бы изменилась. Чувствую, что часть меня осталась в ней. Вот такая у меня история болезни. Спрашивается — как жить дальше?
— Матис, тебе вроде кроме как на зуд в коже спины, грех жаловаться – ты обрел вечную жизнь!
— Да пошел ты! Ещё другом называешься! Вместо бессмертия, я получил, частую и болезненную смерть. Если я сижу безвылазно в этом подвале вблизи большой мясорубки, то умираю примерно через два месяца от лейкемии – артефакты, которые инкрустированы в меня, радиоактивны. А если я ухожу, то умираю быстрей. Чем дальше ухожу от сюда, тем быстрей умираю. И воскресаю я не стразу. Мясорубка изменилась. Она больше не плюет фаршем. Она копит биологический материал. И возрождает меня, когда наберет нужное количество. Каждый раз я прихожу в сознание голым, лежащим в луже.
Я не знал, что ему ответить.
— Прости, Стрелок. Ты, конечно, в этом не виноват — это моё проклятие.
— Это ты меня прости, я думал, что жизнь у «бессмертных» – сладкий сахар!
Матис хмыкнул,— В моем положении есть один интересный факт – когда я воскресаю, я воскресаю в хорошем настроении!
— Слава богу. Я помню нашу первую встречу и ту ржавую железку, которую ты притащил с собой.
Матис заржал, — Я сам боялся об неё порезаться — поэтому тащил её на проволочном крюке!
— Матис, можно я пройдусь, посмотрю твои картины.
— Да, пожалуйста. Смотри, сколько хочешь. Только помни, я смерть не люблю критиков. Ещё ни один критик, не вышел отсюда живым.
— А сюда заходили критики?
— Пока нет, это я это просто так, предупреждаю, на всякий случай!
Я прошелся по галерее. У Матиса были потрясающие пейзажи зоны. Один этюд саркофага в багровых тонах мне особенно понравился. Я вернулся с этюдом.
— Матис, по-моему, ты великий художник, тебе надо подписывать картины своим настоящим именем. А вот этот этюд, хорошо бы смотрелся в Баре. Кстати, бармен сказал, что зла на тебя не держит, и ты можешь заходить.
— А в самом беле, Стрелок, почему бы нам не развеяться, прошвырнёмся до бара – давненько я там не бывал!
|
