Полицейские, слушали меня, цокали языками и сочувственно кивали головами. Меня как будто прорвало, мы ехали, а я всё рассказывал про бандитов, Хозяина и свинарник. Наконец уазик остановился.
Задняя дверца уазика открылась, и я выпрыгнул наружу. Знакомая картина, чайный павильон перед господским домом с колоннами и львами. На встречу к нам идут Хозяин, Хмурый и Тайсон.
— Василий Степанович, глянь, это не тот гастарбайтер, которого ты разыскиваешь?
— Спасибо, Петрович, тот самый. С меня причитается.
— Разговорчивый пацан, такие вещи рассказывает!
— Я же сказал, премного благодарен, за мной не заржавеет. Хмурый, этого в кутузку.
— В карцер? — спросил Хмурый.
— Нет, не надо, сафари уже завтра. Посади его к Страннику, пусть познакомятся, – Хмурый кивнул Тайсону. Тайсон вновь меня схватил за шиворот, дал затрещину, накинул мешок на голову и поволок проч.
Это была настоящая тюремная камера. Две пары двухъярусных нар, раковина с краном и параша. Маленькое зарешеченное окно на уровне вытянутой руки. Крохотный железный столик, вмонтированный в стену под окном. Тусклая лампочка над дверью. Какой-то мужик лежит на нарах. Тайсон тычком в спину втолкнул меня в камеру. Я зацепился ногой за порожек, не удержался на ногах, упал и ободрал руки о цемент пола. Железная дверь захлопнулась. Прежде чем я опять сбегу, я убью Тайсона!
Мужик подхватил меня под руку и помог подняться. Какой-то странный мужик! Одет в черную обтягивающую толи кожаную, толи прорезиненную куртку и такие же штаны. Водолаз, что ли? Нет не водолаз, на перилах нар весит черный плащ из такой же ткани. Водолазов в плащах не бывает. Морщинистое лицо, на голове седой ежик волос. Седая щетина покрывает нижнюю половину лица. Живые с прищуром глаза.
— Пацан, ты как? — Дядька усадил меня на нары, — и почему меня постоянно кличут пацаном. Я начал звереть!
— А ты кто такой, «Черный плащ», что ли?
Дядька хохотнул. — Это ты про плащ? Насмешил! Хотя, я действительно – заноза в жопе у некоторых. В разных местах меня называют по-разному. Можешь называть меня «Черный плащ», если хочешь.
— Тебя зовут Странник?
— Откуда ты это знаешь, пацан?
— Я не пацан! Я – Страйкер — я быстро придумал себе кличку.
— Страйкер, так откуда ты знаешь моё имя?
— Хозяин сказал Хмурому, что бы меня посадили в кутузку к Страннику потому, что завтра сафари. Что это значит – сафари?
— Плохи наши с тобой дела, пацан, прости, Страйкер. Сафари – это очень дорогое развлечение для очень богатых людей. Охота на человека. Я полагаю, завтра будут охотиться на нас с тобой, парень. Я, то думал, Пасюк, оставил меня в живых потому, что хочет получить за меня выкуп с зоны.
— Странник, я так понимаю – «Пасюк» это «Крыса». Почему такая странная кличка?
— Это ни кличка, это фамилия у него такая. В зоне у него была кличка – «Упырь». Жесток и жаден, зона таких не терпит. Но ему удалось обогатиться и уйти из зоны. Он обосновался здесь, в предбаннике зоны. Здесь не зона, здесь ему приволье. Снабжает бандитов оружием, скупает артефакты. Давно надо было с ним разобраться, но всё как-то руки не доходили.
— Подожди, Странник. Какая зона?
— Чернобыльская, тридцатикилометровая зона отчуждения.
— А разве там есть жизнь?
— Есть и жизнь, и не жизнь тоже! Там много чего такого, что и жизнью то не назовешь. Но эта «нежизнь», живет и развивается. Так, в двух словах, и не расскажешь.
— Ты сказал, что зона тебя может выкупить?
— Ну, в фигуральном смысле – в зоне есть люди, кое в чём мне обязанные. Кроме того, есть люди уверенные, что я в долгу не останусь. Но сейчас об этом речь не идет – надо выбираться самим.
— Выбираться куда? В зону?
— В зону, парень, в зону! Там действуют законы зоны. Там у нас будет шанс остаться в живых. А здесь действуют законы Пасюка. При этих законах нам не выжить!
Тут открылось окошко в двери, и прозвучало слово — «Ужин». Странник поднялся и подошел к окошку. Вернулся он с двумя мисками баланды. Поставил их на столик. Я покрутил ложкой в миске, принюхался. Варево отвратительно пахло. Странник тоже покрутил ложку в миске, потом вынул её и стал разглядывать.
— Знаешь, что Страйкер, пожалуй, мы сегодня ужинать не будем — он взял свою миску и вылил её содержимое себе на голову. Потом подошел к окну и выбросил в него миску — похоже, полный псих, а кличка у него происходит от слова «странный».
— Приготовься, парень, сейчас я начну бузу, — Странник взял мою миску и вылил её содержимое на голову мне. От такой наглости я вначале опешил, потом вскочил и бросился на Странника. Мы сцепились, упали на пол, покатились, колотя друг друга. Странник заорал: «Помогите, помогите, убивают!».
Открылась дверь камеры. Вбежало два охранника. Нас разняли, хорошо наддав каждому резиновыми дубинами. Нас отбросили в разные углы камеры.
— Что тут происходит?
— Этот придурок выбросил мою миску вместе с ложкой в окно – нагло обвинил меня Странник.
— Скотина, это ты сам выбросил! — я попытался вскочить и броситься на Странника. Получил ещё несколько ударов дубинки.
-Ублюдки, сегодня останетесь без ужина, — охранник подобрал с пола миску и ложку и вышел из камеры.
— Ещё, какой-нибудь шум, и я отделаю вас, как бог черепаху, — второй охранник погрозил дубинкой и тоже вышел. Дверь закрылась. Мы со Странником сидели в противоположных углах камеры. Я не знал, что от этого психа ещё ожидать. Вдруг Странник улыбнулся, и подмигнул мне.
— Молодей, парень, хорошо подыграл! — Странник вынул из-за пазухи ложку. И когда это он успел её туда заныкать. Странник покрутил ложку между пальцев и начал точить её ручку об бетонныё пол камеры. Вот же сволочь, мог же и предупредить, что весь этот спектакль из-за этой сраной ложки.
Впрочем, с этого момента я Странника зауважал — мужик стоящий. Как ловко он всё разыграл. Я подсел к Страннику и рассказал всю свою историю. Странника удивило одно, что егеря меня не поймали, в течение недели. Обычно на это у них уходит меньше времени.
— Сынок, ложись, поспи, завтра у нас будет трудный день, – сам он сидел на бетонном полу и точил ложку. Я лег на нары, и, несмотря на голодное брюхо, быстро уснул.
|
