Да, как же все-таки странны люди – еще несколько дней назад я помнил ее имя, а сейчас нет. Сейчас она лежала у меня на коленях в ободранном, грязном комбинезоне, напоминая, как мы слабы и не защищены. Почему? Почему мы такие, какие есть? Человек всегда думал и, наверное, будет думать, что он управляет своей судьбой, всем миром. Но осознает, что это не правда лишь тогда, когда жизнь приходит к концу и больше не остается ни чего кроме как размышлять о вечном. А все-таки интересно, как же все пошло, если бы я не остановился тогда? Может быть, все было бы по-другому? Хотя вряд ли. Весь этот бред сумасшедшего начался в тот день, когда мне пришла повестка из армии – мол, Антон Валерьевич, пора вам послужить нашей великой и могучей стране, а то вы совсем опухните и будете годны лишь на поднимание компьютерной мышки. По прибытию в военкомат меня осмотрел какой-то товарищ, который сделал несколько отметок в моей медицинской карточке и спросил: «Как вы относитесь к деньгам?». Конечно, этот вопрос задавать бесполезно – для восемнадцати летнего парня деньги это очень многое. Я впал в легкий ступор и совершенно не читая подписал какие-то бумажки. После, как оказалось я и еще с десяток молодых людей подписали «свое согласие на прибытие и обучение в СУЛ». Что это такое и с чем это едят, нам объяснил человек со звездочками полковника. Его речь часто перебивалась незнакомыми нам словами, но основную мысль уловили все. «СУЛ» расшифровывалось как «Специальный учебный лагерь» и мы были курсантами или как сказал полковник «мясом». В первый день нас разделили на отряды – по четыре человека. После нас долго и упорно обучали всем прелестям войны – постоянные физические нагрузки, психологические тесты, частые избиения, все это кажется, продолжалось вечность. А в конце было испытание, где мы должны были воспользоваться всеми своими умениями. Нам долго не сообщали, что же там будет, и поэтому многие предположили, что у нас будет что-то вроде страйкбольной игры. Реальность оказалось гораздо страшнее. Нас ранним утром выволокли из казарм и выдали каждому по боевому автомату с несколькими запасными магазинами. «Ну что, мясо. Пришла пора последнего экзамена. На том конце леса находится толпа зеков, все они вооружены и очень хотят жить. Кто из вас доберется до противоположного края – везунчик. А еще кое-что. Ни вправо, ни влево нельзя, минное поле». Вот и все. Я не помню, как добежал до противоположного края леса – мозг просто не запоминал те страшные события, происходящие вокруг меня. Из двадцати четырех курсантов пришли лишь пятеро. Но пришли все уже другими. Если там для нас что-то и значила жизнь, то здесь она была лишь пустым словом. Потом, потом была Зона. Чернобыльская. Нас еще несколько месяцев учили определять аномалии и другие опасности этого места. «Карусель», «Мясорубка», «Химера», все эти название навсегда заложились в мою голову. Определение «враги» стало для нас синонимом слова люди – все, что около нас должно быть уничтожено. Вот так просто. В моей памяти хорошо отпечатался тот день, когда все изменилось. Стоял обычный для Зоны день – моросил мелкий надоедливый дождь, дул легкий, но холодный бриз; грубо говоря, погода ниже среднего. Наша группа уже несколько часов шла Мертвым землям. После выброса невиданной силы, эта земля приобрела сине-зеленоватый оттенок, а все что жило или росло на ней, вымерло. Сталкеры сразу дали этим местам новое название, а ученый совершали сюда поломнеческие походы. Но после нескольких смертей ботаников «прямо на ходу» военные запретили сюда совать нос – слишком мало умных кадров осталось. А вот нам пришлось здесь идти. Единственные доступные проходы были перекрытыми сталкерами различных группировок, а вступать в бой с тремя десятками обученных и хорошо вооруженных людей мог бы только супермен. Непонятная жижа хлопала под спец обувью, а дождь пытался пробить модернизированный шлем «Сфера». Оставалась лишь малая надежда на то, что вся это жидкость не прожжет нашу защиту. Вдали появились очертания какой-то деревушки – цели нашего похода. Подробно нам никогда не объясняли суть наших заданий, лишь несколько слов «Зачистить район». И мы шли зачищать. Охрана деревушки оказалась слабой – всего три человека, да и те больше похожи на рабочих чем на войнов. Хлопки «Винтарезов» ни кто не услышал, и мы незаметно вошли в первый дом. В нас ни кто не целился, не пытался убить, люди там всего лишь спали – женщины, дети. Я не знаю, что думали остальные в этот момент – их лиц не было видно за забралами шлемов. Из первого дома мы перешли во второй, потом в третий, оставляя за собой лишь смерть. Мне тогда повезло – лейтенант оставлял меня около дверей и тем самым избавлял меня от нужды убивать. Но в последнем здании пришел мой черед. Там, на полу лежала девушка, одна. Я не знаю, что тогда переклинило у меня в голове – я развернулся и нажал на спусковой крючок. Как известно пуля СП6 может пробить бронежилет класса 3 на расстоянии 400 метров, а у меня было всего два метра и двадцать патронов. Я стрелял до тех пор, пока не щелкнула затворная рама, показывая что магазин опустел. Я обернулся на девушку, она все еще спала. Мне оставалась только завидовать такому глубокому сну – нас обучили просыпаться даже от писка мыши в соседней комнате. Я достал из заднего кармана аптечку и достал от туда снотворное – пускай поспит, целее будет. Теперь надо было заняться поиском снаряжения, в военном скате спец подразделения далеко по Зоне не пройти – сталкеры пристрелят. Тайник я нашел довольно быстро – в подвале одного из домов были просто навалены горы одежды и оружия. По правде из оружия взять можно было только обрез и старенькую снайперскую винтовку Драгунова. С одеждой выбор был получше: сталкерские комбинезоны, каски, защитные шлемы. Мой выбор пал на комбинезон Заря и американский бронежилет – для новичка сталкера это подходящая одежда. Я вернулся в дом и там уже обыскал своих бывших товарищей: патроны, гранаты, аптечки и несколько армейских пайков. У лейтенанта ко всему прочему я обнаружил пачку денег. Жить можно. А нужно? Я поднял девушку и забросил ее на плечо – более удобного способа переноски я тогда просто не придумал. Да идти не так далеко – база группировки Долг находилась в километрах четырех не больше. Я перезарядил ВСС и пошел.
Часть 2 «Я тебе что сказал урод? Какого черта, ты разлегся, когда тебе было приказано идти в штаб?» - далее мне в лицо прилетело что-то вроде половой тряпки. Урод! Наплевать бы сейчас на все и двинуть в морду сержанту. Только вчера в звании повысили а уже из себя деда строит. Я встал с койки и посмотрел на оруна, почему ты так кричишь, голова болит. - Черт, какой же ты все-таки маленький. В прыжке то мне до подбородка достанешь или тебе стульчик принести? – вот это я ляпнул, просто чтобы он от меня отстал. Я по сравнению с ним был просто огромен, и драться он не лез - боялся. - Что? Ты совсем обнаглел салага? Да я тебя … Далее из уст сержанта начал вылетать только мат, среди которых приютилось несколько нормальных слов. Черт, как же он меня раздражает! Его мат начал сливаться в что-то невообразимое. Я просто не мог больше его слушать, он кричал слишком, слишком громко. Я просто взял и ударил его ногой в грудь. Вас когда-нибудь, били усиленным армейским берцем сорок четвертого размера, меня лишь однажды. Так что я мог представить что случится с сержантиком. От моего удара он отлетел метра на три и врезался в противоположную стену. Все разговорчивость у него моментов вышибло, а изо рта потекла струйка крови. Да, приложил я его серьезно, ничего не будет больше лезть. Как ни странно он нашел в себе силы подняться – придерживаясь за стену, делая маленькие шаги, но он шел ко мне. Правда, идти долго ему не пришлось, он снова упал, но на сей раз без моей помощи. Пуля пробила голову сержанта и вошла в стену совсем рядом со мной, всего несколько миллиметров и я стал бы вторым трупом в этой комнате. Весело, ни чего не скажешь. Виновником этого торжества был наш замком взвода. Он посмотрел на труп сержантика, потом на меня. - Неплохо, одним меньше. Ну что Мамыкин, снимай с него погоны и примеряй их. Теперь ты командир группы Бетта. Ознакомься с документами Грега и приступай к своим обязанностям. - Есть! – по правде говоря, это единственно что я смог из себя выдавить в тот момент. Теперь у меня не было великого выбора. Стань хорошим командиром или стань трупом – кажется так говорил полковник. Как ни странно меня в группе приняли довольно дружелюбно – та история ни как не вылетала у меня из головы, а повторения я очень не хотел. Теперь под моим крылом были трое бойцов, благо очень и очень ответственные и проблем они мне не создавали. Возможно они просто знали, что могут стать следующим «выбывшим». Дальше был лес. Почему мое сознание решило показать, что там происходило именно сейчас? Черт его знает. Я долго мучился вопросом: как же я смог выжить в том аду? Может хоть сейчас смогу узнать. Мы шли боевым порядком – ромбом. Это наверное самое выгодное построение для малых групп. Мне как командиру пришлось встать ведущим. В метрах ста от нас застрекотал автомат Калашникова – его звук ни с чем не спутать. Это плохо, очень плохо – все наши были вооружены ВАЛами или Винтарезами, а их хлопков я не слышал. Это означало лишь одно – одной группе пришел конец. Мы утроили осторожность – теперь стволы наших автоматов постоянно осматривали окрестности, да и сами мы старались приглядывать друг за другом. Внезапно подо мной предательски хрустнула ветка, и в тот же момент что-то обожгло мне щеку и ухо. Я повалился на землю и выпустил очередь по соседним кустам. Не знаю, как я смог так быстро понять, откуда стреляли – из кустов упал человек в натовской форме с ПБ в руках. Я быстро потрогал свое лицо – на щеке царапина, а вот с ухом проблема, этот молодец отстрелил мне мочку уха. Ну пирсинг я ни когда не любил, так что это маленькая плата за жизнь. Хруст помог мне подняться и мы чуть ли не бегом двинулись в прежнем направлении. Вдруг впереди нас началась стрельба – несколько бесшумных винтовок отвечали на стрекотание десятка калашей. Фигово, очень фигово. Мы попадали на землю и стали ползти по пластунски. Благо ползли мы не долго, но с пользой – грязь облепила нас с головы до ног и мы почти слились с окружающей местностью. Передо мной открылась не очень приятная картина: группа Альфа отстреливалась от кучки бандитов. И стой и с другой стороны были потери, хотя и не равные – я насчитал семерых мертвых - бандитов и двоих альфовцев. Дальше случилось и вовсе необъяснимое – от куда-то прилетела граната. Раздался взрыв. Увы, но этот бой альфа проиграла – осколки гранаты убили одного и задели еще двоих бойцов. Стрельба моментально прекратилась – бандиты повынимали ножи и медленно подходили к раненым бойцам. Три, пять, одиннадцать, черт многовато. Да пошло оно все к черту! Я прицелился и открыл огонь по приближающимся уркам. Трое упали сразу, но остальные попрятались и буквально прижали нас к земле огнем. С лева раздалось что то вроде «Мочи петухов» и Гришка отправил туда РГДэшку. Снова рвануло, рядом с моей головой приземлился чей-то палец. Меня чуть не вырвало. На меня кто-то упал, в нас ударил запах гнилья. Вот гад! Я со всей дури ударил нападавшего в пах. Да, это не честно, но какая может быть честность с человеком пытающимся тебя убить? Пускай потом хоть вешают, за нарушение каких-то норм и прав человека, сейчас мне надо продать свою жизнь подороже. Нож оказался в руке и я просто махнул им – сонная артерия бандита перерезана. Мне в лицо брызнуло кровью – плевать! Я с рыком бросился на бугая прижавшего Кольку к земле. Я не услышал хруста его позвонков. Одно движение и все. Меня что-то укололо в бок, я развернулся и рубанул ладонью воздух. Передо мной, сжимая горло, стоял какой-то человек. Все равно. Я прокричал что-то вроде «за мной» и побежал вперед – к спасению. Через несколько минут мы уже лежали под охраной роты контрактников. Меня осматривает доктор. Как оказалось меня пырнули в живот, но ни чего жизненно важного не задели. Я осмотрелся – вся моя группа была со мной. Мы посмотрели друг на друга и просто рассмеялись. Кто-то из контрактников сунул нам флягу с водкой – я даже не почувствовал как огненная жидкость прошла по пищеводу. У Кольки была рассечена бровь, а Гришка зажимал рукой рот – кто-то выбил ему передние зубы. Остальные отделались синяками и нервным перенапряжением. Мы посмотрели на единственного выжившего альфовца – рука рассечена, нога болтается, а он все равно улыбается – выжил, а остальное уже не важно. Потом была темнота. Я открыл глаза – подвал. На всякий случай потрогал рукой нож – с собой. Слева лежала девушка, снотворное до сих пор действовало. Чертов выброс, если бы не он, то я бы уже давно был у Долга и пил водку. Теперь сижу тут и жду, жду.
