Это была действительно немецкая деревня. Я был поражен, на сколько она отличалась от близь лежащих хуторов. Каменные дома, крытые черепицей, пусть полуразрушенные, но достаточно крепкие. Кирха с остатками цветных витражей. Дорога мощеная булыжником. Немцы, есть немцы.
Падре, долго стоял перед своим домом, не решаясь войти. Наконец вошел. Я до последнего момента, надеялся, что истории, рассказанные папой Карло, плод больного воображения. Но увидев немецкую деревню, я уже не знал, чему верить, толи здравому смыслу, толи рассказам старика.
Примерно через час падре, вышел из дома. Интересно, что можно делать в заброшенном доме целый час. Падре, не видящим взглядом, посмотрел на меня и пошел дальше.
— Падре, вы куда?
Монах не ответил, просто шел вперед, а вслед за ним семенил такс, поминутно оглядываясь на меня. Мне казалось, что такс хочет сказать – помоги, хозяин явно не в себе. Я поднялся и поплелся вслед за таксом и его хозяином.
Вышли на кладбище, вот оказывается как – две сестры падре, похоронены рядом с могилами предков. Значит в пятьдесят восьмом, кто-то из семьи падре вернулся на родину.
Немцы, есть немцы, Даже заброшенное кладбище выглядит ухоженным. Крюгер зарычал, и я оглянулся. Взгляду моему открылась удивительная картинка. Средь могильных плит стоял уродливый карлик. В кожаной куртке и кожаных штанах, на голове немецкая каска. В руках карлик держит немецкий шмайсер. Рука моя замерла на полпути к пистолету, если бы карлик захотел, то мы бы с падре уже были покойниками. Даже Крюгер понял, напряженность ситуации, прекратил рычать и залег на землю. Падре, тоже отреагировал на повисшую тишину, повернулся, и с криками – «Теди, Теди, живой!», бросился к карлику. Было странно смотреть, как почти двух метровый монах обнимается с крошечным человечком.
|
